"Я не считала пение своим призванием": воспоминания и мысли Клавдии Шульженко о детстве, музыке, войне и не только

Клавдия Шульженко – известная певица, талант которой ценили и уважали не только в Советском Союзе, но и за его пределами. 24 марта артистка отпраздновала бы очередной свой день рождения, но, к сожалению, мы не вечны, и ее уже нет в живых. Скончалась она еще в 1984 году. Однако на память о ней остались ее мудрые мысли и трогательные воспоминания.

Воспоминания о детских годах

Еще со школьной скамьи Клава увлекалась словесностью. Она даже не думала о песенном искусстве. Она великолепно декламировала стихи русских поэтов, неплохо знала французский. К музыке серьезно не относилась, хотя были и яркие эмоции в отношении к ней. Шульженко вспоминала:

Первое художественное впечатление было связано с отцом. От него я впервые услышала украинские народные песни. Он приобщил меня к пению. Бухгалтер управления железной дороги, отец мой серьезно увлекался музыкой: он играл на духовом инструменте, как тогда говорили, в любительском оркестре, а иногда и пел соло в концертах. Его выступления, его красивый грудной баритон приводили меня в неописуемый восторг.

Сама же Клава с детства лелеяла мечты об игре в драматическом театре. И постоянно участвовала в любительских спектаклях.

В нашем доме жил студент Харьковского университета Владимир Мозилевский, именно он предложил поставить детский спектакль… Сцена сооружалась посреди двора с помощью хозяина дома, который славился своим столярным искусством.

Спектакли вызывали жгучий интерес жителей не только нашего дома, но и соседних. Зрители приходили со своими стульями, табуретами, скамейками. Некоторые умудрялись приносить с собой кресла и даже распространенные тогда кресла-качалки. При «входе» в наш театр на маленькой тумбочке стояла кружка. Туда зрители бросали «кто сколько может». Табличка, лежавшая рядом, сообщала, что эти сборы предназначались для оправдания расходов по постановке спектакля.

Переиграли мы множество пьес, чаще всего инсценированных сказок. В каждом спектакле были песни и танцы. Помню, играла я русалку или Пьеро (мальчиков в нашей труппе не хватало), обязательно пела — либо по ходу пьесы, либо в дивертисменте, концертном отделении. Аккомпанировали дети семьи Деминых: Зина, Клава и Коля, — мои большие друзья, прекрасно игравшие на гитарах. С ними спела первые в моей жизни романсы: классический «Растворил я окно» и «жестокий» «Отцвели уж давно хризантемы в саду»…

В то время в Харькове существовал отличный театр. Его руководителем был известный режиссер Синельников. После просмотра практически всего репертуара данного театра героиня статьи пообещала самой себе работать именно здесь. В 1923 году сбылось ее желание. Она вспоминала:

Утром репетиции. После репетиций — занятия пением у Н. Л. Чемизова или урок танца в балетной школе Натальи Тальори, матери прославленной балерины Наталии Дудинской (никогда не мечтала о карьере профессиональной балерины — занятия классическим танцем, так называемая «школа», которую я проходила, необходима для каждого актера: она дает умение владеть своим телом, держаться на сцене, вырабатывает пластику, не говоря уже об овладении основами танцевальных движений — без этих основ актеру, которому по ходу пьесы надо танцевать, придется туго). А вечером — спектакль или концерт, и ты снова стоишь у кулисы, прислушиваешься к залу и, волнуясь, ожидаешь своего выхода.

А назавтра с утра опять репетиция. Николай Николаевич требовал, чтобы все актеры присутствовали на ней вне зависимости от того, заняты они в этом акте или нет, играют они в первом составе или во втором. Синельников называл репетиции школой актерского мастерства. Для меня они стали моими университетами.

Одним словом, жизнь артистки была яркой и насыщенной. Отдыхать было некогда. Но главное - она получала от этого огромное удовольствие.

Музыка в жизни певицы

В 1924 году произошел существенный поворот в жизни Клавдии. В это время она встретилась с Лидией Липковской – известной в то время оперной певицей. Липковская оценила талант Шульженко и посоветовала создать собственный репертуар. Эти слова Клавдию просто окрылили.

Огромный успех пришел к ней после исполнения двух песен, написанных поэтом Павлом Германом и композитором Валентином Кручининым – «Песне о кирпичном заводе» и «Шахте № 3». Воспоминания Клавдии о так называемых «Кирпичиках» таковы:

Песня о кирпичном заводе», ставшая вскоре одиозной, действительно не отличалась ни музыкальными, ни поэтическими достоинствами. Композитор Кручинин обработал для нее мелодию известного вальса, который считался чуть ли не народным. Этот вальс можно было услышать в цирке, в балагане, его играли шарманщики. Я слыхала эту мелодию в детстве. Дома у нас был граммофон, и среди многочисленных пластинок к нему был и вальс «Две собачки», который я сразу вспомнила, услышав новую песню В. Кручинина.

«Кирпичики» подхватили сразу. Помню, как после первого же моего исполнения этой песни в одном из рабочих клубов на шефском концерте ко мне подошли девушки в красных косынках — комсомолки и ребята — рабочие этого предприятия. Они попросили «не пожалеть времени и дать списать слова понравившейся песни». Такая картина повторялась не однажды.

В Харькове певица была очень популярна. С возрастанием популярности стала задумываться о гастролях. В 1982 году Клавдия оказалась в Ленинграде. О тех днях вспоминала:

Мне, харьковчанке, привыкшей к теплу, мягкому климату, город на Неве, холодный, весь пронизанный влажностью, показался чужим и неприветливым. Я восхищалась его красотой, но это восхищение было умозрительным и не затрагивало душу. Потом, узнав и поняв строгий характер этого города, по-настоящему привязалась к нему, полюбила его. Тогда же, в мой первый приезд, прогулки по его улицам не очень увлекали меня…

Первый раз Шульженко выступила в Мариинском оперном театре. После исполнения двух песен ушла за кулисы, но люди потребовали ее выхода на «бис». Она рассказывала:

Еще не осознавая, что это была победа, я спела лирическую песню «Никогда» на слова Павла Германа. И снова успех, и снова Орешков широким жестом приглашает меня на сцену. Пою свою «Папиросницу». Ну, думаю, это последняя. Достаточно. Да и что после нее можно петь? Но аплодисменты не кончаются. Выхожу на поклоны раз, другой, третий.

— Надо петь еще, — шепчет мне Николай Сергеевич.

— Но что? — лихорадочно соображаю я.

Надо спеть такую песню, которая была бы не похожа на предыдущие, и я решаю: буду петь «Колонну Октябрей»…

В тот вечер мне пришлось спеть еще одну песню. Итого — шесть вместо двух запланированных. Экзамен, да еще какой, я выдержала…

Этот успех помог продвижению карьеры Клавдии. В том же году она уже стала выступать в Ленинградском мюзик-холле.

А что же о любви?

В начале 1930-х годов при поездке на гастроли певица познакомилась в поезде с Владимиром Коралли – молодым музыкантом. Несмотря на то, что Клавдия была помолвлена с другим молодым человеком, она выбрала Владимира.

Влюбленные поженились, и вскоре у них уже родился сын. Шульженко считала, что поступает правильно, ведь, по ее словам:

Тянуться надо к тому, что тянется к тебе.

Впрочем, что касается темы любви, Клавдия была немногословной. Действительно, она была права, чувствами нужно жить, а не обсуждать их с окружающими:

О любви не говори -

О ней все сказано!

Сердце, верное любви,

Молчать обязано.

Без причины не гори -

Умей владеть собой!

О любви не говори -

А молчать не в силах — пой!

Одним словом, песнями она стала выражать то, что творится в ее душе. Как говорится, душа поет…

Военные годы

Когда началась война, Клавдия была на гастролях в Ереване. После них она планировала поехать с семьей на отдых к морю. Сын в это время жил в Харькове с родителями Шульженко. Однако гастроли пришлось прервать и отправляться в Ленинград.

В Харькове поезд остановился далеко от вокзала — в городе была объявлена воздушная тревога. И тут совершенно неожиданно в стоящем неподалеку от нас поезде мы повстречали нашего сына. Этим поездом в Ленинград возвращался Аркадий Райкин с Театром миниатюр, прервавшим свои харьковские гастроли, и мои родственники передали артистам Гошу, чтобы его доставили домой. Мне сразу стало легче дышать — матери поймут меня.

Поезд вез нас дальше, навстречу войне. Нам уже попадались беженцы из западных областей Украины, Белоруссии, из Прибалтики, где шли ожесточенные бои. И вот Ленинград. Как быстро изменилось все — и сам город, и люди, живущие в нем. Мешки с песком, укрывшие витрины бывшего Елисеевского гастронома и кафе «Норд» на Невском, заклеенные белыми бумажными крестами окна жилых домов, большие клещи, бочки с водой и ящики с песком в каждом подъезде — для тушения зажигательных авиабомб (зажигалок, как их называли), дежурные с противогазами на боку, воздушные тревоги и сосредоточенные, посерьезневшие лица, на которых не было и тени паники. Чувствовалось, что город готовился к сражению.

В Доме Красной Армии нас аттестовали как добровольно вступивших в ряды Вооруженных Сил и выдали военную форму. Так я стала рядовым Красной Армии, а наш коллектив получил звание Ленинградского фронтового джаз-ансамбля. Командование выделило нам небольшой, видавший виды автобус, который превратился в наш дом на колесах. Но и постоянное наше жилище ничем не напоминало довоенное — мы разместились в подвальных помещениях старинного здания на Литейном — Доме Красной Армии имени Кирова, ставшего нашей базой.

Кстати, в военные годы у Шульженко появилась своя «визитная карточка» - песня под названием «Синий платочек». Знаменитые строчки впервые поклонники Клавдии услышали в апреле 1942 года. В 1943 году на фронт были отправлены тысячи пластинок с этой записью. Они поддерживали боевой дух защитников Отечества.

В 1955 году Клавдия рассталась с мужем. Однако вскоре вновь вышла замуж. Ее супругом стал окончивший операторский факультет ВГИКа Георгий Епифанов.

В 1980-х годах у Шульженко начались проблемы со здоровьем. Скончалась певица в 1984 году. Похоронена на Новодевичьем кладбище.