Всего и побольше. Что любил поесть Гоголь и почему часто мучался тяжестью в желудке

Тема отражения кулинарных пристрастий писателей в их произведениях пока еще недостаточно исследована. Однако с большой долей вероятности можно предположить, что присутствие в тексте увлекательного описания процесса создания блюд или же их аппетитного поглощения свидетельствует о том, что автор и сам большой любитель покушать. Великий русский писатель и драматург Н. В. Гоголь является тому классическим примером. Известно ли вам, что не отличавшийся крепким здоровьем сочинитель был, по описаниям его окружения, не только гурманом, но еще и обжорой? И даже более того – нередко страсть к вкусной и обильной еде приводила его к довольно невеселым последствиям. В его дружеской переписке можно встретить жалобы классика на возникающие у него время от времени проблемы с пищеварением. Однако страх опять ощутить неприятную тяжесть или резь в желудке (которые он описывал в письмах к друзьям с присущим ему мастерством) не становился для писателя убедительной мотивацией соблюдать диету.

«Здоровье мое, кажется, немного лучше, хотя я чувствую слегка боль в груди и тяжесть в желудке, может быть, оттого, что никак не могу здесь соблюсть диэты. Проклятая, как нарочно, в этот год, плодовитость Украйны соблазняет меня беспрестанно, и бедный мой желудок беспрерывно занимается варением то груш, то яблок». (Из письма Михаилу Погодину, 2 сентября 1832 года, д. Васильевка).

О страсти классика к изыскам гастрономии

Необыкновенно ярко проявлялось пагубное пристрастие Гоголя к изыскам кухни в заграничных поездках. Особенно он любил французские и немецкие яства. Однако со временем любовь к итальянской кухне превзошла все его прежние предпочтения.

«Блюда за обедом очень хороши и свежи и обходится иное по 4 су, иное по 6. Мороженого больше не съедаю, как на 4, а иногда на 8. Зато уж мороженое такое, какое и не снилось тебе. Не ту дрянь, которую мы едали у Тортони, которое тебе так нравилось». (Из письма Александру Данилевскому, 15 апреля 1837 года, Рим).

Из воспоминаний историка Михаила Погодина, друга писателя, о гоголевском «легком» полднике в одной из тратторий Рима:

«Он садится за стол и приказывает: макарон, сыру, масла, уксусу, сахару, горчицы, равиоли, брокколи… Мальчуганы начинают бегать и носить к нему то то, то другое. Гоголь, с сияющим лицом, принимает все из их рук за столом, в полном удовольствии, и распоряжается: раскладывает перед собой все припасы, — груды перед ним возвышаются всякой зелени, куча склянок со светлыми жидкостями, все в цветах, лаврах и миртах. Вот приносятся макароны в чашке, открывается крышка, пар повалил оттуда клубом. Гоголь бросает масло, которое тотчас расплывается, посыпает сыром, становится в позу, как жрец, готовящийся совершать жертвоприношение, берет ножик и начинает разрезывать… В эту минуту наша дверь с шумом растворяется. С хохотом мы все бежим к Гоголю. — «Так-то, брат, — восклицаю я, — аппетит у тебя нехорош, желудок расстроен?»

Макароны (вернее, «правильная» итальянская паста аль денте), были его главной любовью. Писатель даже научился их самостоятельно готовить.

«Третьего числа, часа за два до обеда, вдруг прибегает к нам Гоголь (меня не было дома), вытаскивает из карманов макароны, сыр пармезан и даже сливочное масло и просит, чтоб призвали повара и растолковали ему, как сварить макароны. <…> Когда подали макароны, которые, по приказанию Гоголя, не были доварены, он сам принялся стряпать. Стоя на ногах перед миской, он засучил обшлага и с торопливостью, и в то же время с аккуратностью, положил сначала множество масла и двумя соусными ложками принялся мешать макароны, потом положил соли, потом перцу и, наконец, сыр и продолжал долго мешать». (Сергей Аксаков. «История моего знакомства с Гоголем»).

По утверждениям многих исследователей, если бы Николай Васильевич не стал великим писателем, он вполне мог бы реализоваться в качестве шеф-повара в каком -нибудь знаменитом европейском ресторане.

Когда Гоголь усаживался за стол в какой-нибудь итальянской харчевне, на него приходили смотреть те, кто страдал отсутствием аппетита. Таких людей Гоголь вдохновлял, поскольку ел за четверых. А еще, по воспоминаниям современников, с самых ранних лет будущему гению русской словесности очень нравились сладости. В его карманах всегда было полно всякой вкуснятины — конфет, печенья, кусков пирожков, сахара и т. п. Его рот был постоянно забит липкими сладостями, даже во время уроков. Многие товарищи брезговали пользоваться его засаленными учебниками. Гоголь продолжал оставаться сластеной до конца жизни.

Описание блюд в его творчестве

В произведениях Гоголя упоминания о еде, а то и рецепты блюд различных кухонь — европейской, русской, украинской - встречаются на каждом шагу. Можно даже сказать, что описание еды является одним из эффектных художественных приемов мастера слова. Ну, вот, к примеру:

«В желудке-то у меня… с утра я ничего не ел, так желудочное трясение… А в трактир… привезли теперь свежей семги, так мы закусим».

«В трактире они и обнаружили Хлестакова, который, сам испытывая который день „желудочное трясение“.

«Завтрак был очень хорош; я совсем объелся… Я люблю поесть.“ (Н. В. Гоголь. «Ревизор»).

По его произведениям сегодня изданы целые кулинарные книги, из которых можно почерпнуть, как приготовить упомянутые в гоголевских текстах бараний бок с гречневой кашей, борщ с пампушками, кулебяку с начинкой, поросенка с хреном, вареники, галушки и т. д.

Смерть от истощения

Героиня гоголевских „Старосветских помещиков“ Пульхерии Ивановна, большая мастерица приготовления различных вкусностей, однажды поняла, что пришел ее конец.

„На другой день она заметно похудела… <Она сказала - прим. авт.> Я хочу вам объявить одно особенное происшествие: я знаю, что я этим летом умру; смерть моя уже приходила за мною! Уверенность ее в близкой своей кончине так была сильна и состояние души ее так было к этому настроено, что действительно чрез несколько дней она слегла в постелю и не могла уже принимать никакой пищи“. (Н. В. Гоголь «Старосветские помещики»).

Кто бы мог подумать, что почти через двадцать лет с самим Гоголем произойдет то же, что и с его героиней. Писатель, оставивший массу роскошных описаний еды, знаток кулинарии и большой любитель поесть, умер от истощения, к которому сам себя приговорил. В свои последние месяцы мастер пребывал в глубочайшей депрессии, прогонял врачей и совсем перестал есть. Он страшно исхудал: позвоночник можно было прощупать через живот. Его невозможно было отвлечь от тягостных мыслей, на все уговоры друзей писатель отвечал, что скоро умрет и что он готов.

Предвидел ли гений два десятилетия назад обстоятельства собственного конца? Скорее всего, просто он обладал способностью уникального понимания человеческой сущности и даром проникновенного выражения ее в слове. А читателю дано находить в его творчестве то, что касается лично его – это могут быть как ответы на глубокие философские вопросы, так и разнообразные рецепты вкуснейших яств.